Миниатюра №26. "Стон среди мертвецов"

Что делать, если память из десятилетия в десятилетие прокручивает страшное? А совесть то ужалит душу, то со спокойствием готова в тысячный раз простить… Вот и сегодня, спустя более полувека, память для неё в который раз повторяет в мыслях: едет арба, запряжённая ослом, под Самаркандом, по каменистой земле. Арба едет медленно, скрипит (прямо как наяву), колёса шатаются. А на самой арбе навалено около 7-8 мертвецов. Именно 7 или 8, а может и 6. Точно не вспомнить…

Она эвакуировалась в узбекский кишлак в пригороде Самарканда. Их, вынужденных переселенцев, было очень много. Голодуха жуткая, работы почти никакой, а еду искать приходилось на помойках, или нанимались батрачить к зажиточным соседям, или, потеряв достоинство, попрошайничали… вспоминать, ох, не хочется. Сколько унижений пришлось испытать! Одним словом – война.

Но самое мерзкое: на арбе из кучи мертвецов вдруг раздался немощный стон! Этот стон как острое лезвие ножа отрезал от её сердца кусочек мякоти. Её сердце периодически покалывало при том воспоминании. Но что она могла поделать? Она сама, затравленная тяготами войны, запуганный большой ребёнок, видела, как от голода люди пухли, умирали. Борьба за жизнь парализовала волю, мозг от недоедания притупился, переставал отличать зло от добра…

Сегодня ей почему-то вспомнился погонщик осла, который не удивился стону среди мёртвых. Он зарабатывал на хлеб, собирая трупы по округе и отвозя их на кладбище. Ведь хотелось ей указать ему: «Что вы делаете? Там же есть живой…» В этот момент внутреннее видение исчезало – она промолчала тогда…

Сегодня, если бы подобное случилось, она бы костьми легла под арбу, но спасла того человека. Всю жизнь сожалела она, что стала свидетелем, когда человека заживо хоронили...

Записано со слов свидетельницы,

отказавшейся назвать своё имя

 

Александр Шин